Каннский кинофестиваль | “Девушки из Ольфы” Каутера Бен Ханиа – Официальный конкурс: Хроника погружения во тьму

Гибридный документальный фильм с особым приемом «Les filles d’Olfa» Каутера Бен Ханиа реконструирует трагический опыт четырех женщин, отмеченный непониманием, угнетением, насилием и экстремизмом.

Вчера на Каннском кинорынке мы увидели “Les filles d’Olfa”. И, следуя своей привычке, режиссер черпает вдохновение из реальности, чтобы создать вымысел («La belle et la meute», «Человек, который продал свою кожу») или исследует ее, снимая пародийные документальные фильмы («Le Challat de Tunis»).

Фильм начинается с того, что актриса Хенд Сабри, охваченная стрессом, ждет Ольфу, настоящего главного героя документального фильма, в котором она сыграет дублершу. Актриса выберет дистанцирование, «чтобы, по ее словам, защитить себя».

Вмешательство актеров в этот документальный фильм — преднамеренная предвзятость режиссера, который призвал актрис воссоздать фрагменты жизни четырех реальных персонажей.

Этот прием подкрепляется двумя мотивами: во-первых, чтобы помешать Ольфе вновь пережить очень суровые сцены своей жизни, от которых она до сих пор носит стигматы, а во-вторых, чтобы компенсировать отсутствие старших дочерей Ольфы, Рахмы и Гофран, сегодня находящихся в заключении. в Ливии присутствием Нур Каруи и Ишрак Матар.

К тому моменту, когда устройство будет выставлено и объяснено Ольфе и ее дочерям, мы понимаем, что все будет разыгрываться на границах реальности и вымысла, между реальными персонажами и фальшивыми персонажами, воссозданными ситуациями и архивными образами, режиссер не держит, таким образом, с этим приемом, и именно этот вопрос будет иметь преимущество, погружая нас, с проволокой крупных планов в извилистых воспоминаниях семьи, состоящей сегодня только из женщин, и из которой «две старшие сестры были съедены волком», — заявляет режиссер в прологе фильма.

Кто этот волк? Это то, что будет раскрыто через интимные откровения Ольфы и ее дочерей. Ольфа, уборщица, принадлежащая к числу обездоленных и бедняков, борющихся за свое выживание, ведет игру тщательно и практически ничего не скрывает от своей бурной и трагической траектории.

Сцены проходят, и открывается портрет Ольфы Хамруни: она сильная женщина, с грубым глаголом, боец, чертовски консервативная и ядовитая в отношениях со своими дочерьми, Эйей и Тайсир Чихауи, которые свидетельствуют об этом между смехом и горькими слезами. Сцена брачной ночи, в частности, раскрывает силу характера этой мятежной и жестокой женщины, сформированной патриархальным и мужественным обществом, столь сложным в своем отношении к женскому телу, к ее свободе и ее статусу в обществе.

Как все это культурное, социальное и прочее наследие, передающееся из поколения в поколение, навязывается молодежи самими женщинами.

Эйя и Тайсир это поняли и говорят перед камерой: «Она заставила нас страдать от всего, что ее семья заставила ее пережить в молодости».

Как непонимание Ольфой этих девочек, запреты, которые она им навязывает, угнетение и насилие, которым они подверглись, побудили их бежать, радикализироваться, подталкивая даже ее старших, Рахму и Гофрана, к попаданию в руки террористов или прямо в рот волка. На протяжении всего фильма дочери Ольфы очень подробно отвечают на все эти вопросы. Мать тоже узнала о происхождении зла, заставившего ее дочерей испытать такие несчастья и страдания, поскольку она утверждает в ответ: «Я не умела воспитывать своих дочерей». Таким образом, запуганная молодежь, которой отказывают в свободе и эмансипации, может радикализироваться, только идя извилистыми, даже опасными путями.

Невыносимые, насильственные, трагикомические или трагикомические ситуации раскрывают несколько тем, исчезновение, передача из поколения в поколение, угнетение и физическое и социальное насилие в отношении женщин, отношения матери и дочери, отношения между матерью и дочерью, сестринские отношения, политический и религиозный радикализм, вербовку и манипулирование сознанием.

Полностью раскрепощенная речь Ольфы и ее дочерей, во взаимодействии с актрисами и актером Мадждом Мастурой, воплотившим всех настоящих мужских персонажей, мужа, полицейского, любовника, представляют в их глазах своего рода групповую терапию, как отстаивал режиссер Роберт Грин.

Мы смеемся над некоторыми комичными ситуациями (сцена, где Ольфа признается, что совершила, подобно революции в стране, свою собственную революцию, бросив все свое прошлое жены, чтобы начать новую жизнь), мы пугаемся, глядя на сцену пытки в могиле и самобичевание, мы сочувствуем несчастьям этой семьи, но именно в финальной сцене, где режиссер снимает реальность, мы больше всего тронуты, обнаружив восьмилетнюю внучку Рахмы, чье выражение лица раскрывает шрамы и разрушительные последствия бича терроризма, которым отмечено целое десятилетие нашей недавней истории.

И мы понимаем обращение Ольфы, которая во время пресс-конференции фильма призвала лиц, принимающих решения, помочь ей репатриировать ее внучку и двух ее дочерей, приговоренных в Ливии к 16 годам тюремного заключения.

Мы обязательно вернемся к этому фильму, который, скорее всего, займет место в призовом списке.